AP of Moscow опубликовало решение Совета палаты о лишении статуса адвоката, который стал зависимым от долга доверителя, заключив с ним кредитные соглашения, деньги по которым так и не были возвращены.
В 2010 году гражданка С. Она вышла замуж за В. и при вступлении в брак носила фамилию своего супруга. 12 лет спустя брак был расторгнут в судебном порядке по просьбе С., которому позже вернули его прежнюю фамилию. Незадолго до этого С. заключила соглашение с ООО “Н” О предоставлении консультационных (юридических) услуг и представлении интересов в суде в рамках бракоразводного процесса. Одновременно она выдала адвокату К. нотариально заверенную доверенность, дающую ей и другим указанным в доверенности лицам (И., М.) право представлять ее интересы в суде.
По условиям мирового соглашения о разделе имущества супругов, утвержденного судом, В. обязался выплатить своей бывшей жене 4,5 миллиона рублей. в соответствии с установленным графиком. Адвокат К. оказал юридическую помощь С. В этом деле и был осведомлен об этих условиях мирового соглашения. 8 января 2022 года С. заключила соглашение о правовой помощи с адвокатом К., которое она не расторгла. Кроме того, стороны заключили два кредитных соглашения от 16 февраля и 29 марта 2022 года , в соответствии с которыми С. одолжил к. 2 миллиона рублей, что было подтверждено банковскими чеками и сертификатом. Целью платежей было “кредитное соглашение между физическими лицами”.
Адвокат к. он не вернул деньги доверителю, и через шесть месяцев после истечения срока их возврата – 26 сентября 2022 года-обратился в Арбитражный суд Москвы с иском о признании его банкротом, не уведомив об этом с. и не поставив ее в известность. список кредиторов. Впоследствии С. подал в суд иск о взыскании денег с К. в соответствии с кредитными соглашениями, но это было оставлено без удовлетворения, сославшись на тот факт, что поверенный уже был признан банкротом.
После этого С. обратился в Арбитражный суд Москвы с заявлением о включении его требований в реестр требований кредиторов. Суд признал его требования на сумму 2,4 миллиона рублей обоснованными, но они должны были быть удовлетворены за счет оставшегося имущества после удовлетворения требований кредиторов третьей очереди. В то же время суд указал, что С. пропустил двухмесячный срок подачи такого заявления, отказавшись удовлетворить ходатайство о восстановлении пропущенного срока. Апелляция согласилась с этим.
Впоследствии С. подала жалобу в АП Москвы, в которой она возбудила дисциплинарное дело против адвоката К. за нарушение пункта 4 статьи 10 КоАП, что привело к тому, что он влез в долги, находясь в зависимости от нее взяв у него взаймы 2 миллиона рублей и не вернув их ему. По мнению заявителя, преднамеренный отказ адвоката выплатить крупные долги подрывает доверие к нему и к профессии юриста. Кроме того, по словам С., адвокат К. ненадлежащим образом общался с ней во время телефонного разговора и ввел ее в заблуждение, не намереваясь возвращать долг.
Квалификационная комиссия APGM подтвердила, что К. действительно нарушил пункт 4 статьи 10 KPEA, согласно которому адвокат не должен ставить себя в зависимость от долгов перед принципалом.
На заседании Совета палаты адвокат к. выразил несогласие с выводами квалификационной комиссии, сославшись на то, что он не заключал кредитных соглашений с С., который выплатил ему деньги в срок, установленный в соответствии с соглашением о уступка, заключенная адвокатом к. с ООО “Н”, в соответствии с которой адвокат передал право требования компании С. адвокат выразил несогласие с предметом дисциплинарного обвинения: переход долга в зависимость от основной суммы долга и невозвращение долга. в долгу перед последним. Он добавил, что крайний срок для привлечения его к дисциплинарной ответственности истек и что инициатором жалобы, поданной С. , был гражданин И., которого он уволил в 2022 году по отрицательным мотивам, и, следовательно, она вместе с КЛ. (представитель с.) и Г., мстила ему таким образом. В то же время К. заявил, что у него нет никаких доказательств уведомления С. об уступке дебиторской задолженности, и что он также затруднился указать причину своей неспособности предоставить имеющиеся у него оригиналы документов.
В свою очередь, С. поддержала заключение квалификационной комиссии и заявила, что она не получала никакого уведомления от К. относительно передачи ей права требования, она ничего об этом не знала. По словам заявительницы, она была знакома только с гражданином И. в рамках слушаний, в которых она участвовала вместо адвоката К. в 2021-2022 годах. после этого она больше со мной не общалась. и ничего не знал о своем увольнении. С. также обратился в Совет Палаты представителей с просьбой лишить К. статуса адвоката, поскольку он, будучи ее представителем в бракоразводном процессе, знал, что она получает компенсацию от В., и после получения ссуды он не собирался возвращать ей деньги. Такие действия, по мнению заявителя, неприемлемы для адвоката, они подрывают доверие к нему и к адвокатской профессии в целом.
Соответственно, адвокат палаты, ссылаясь на пункт 4 статьи 10 KPEA, напомнил, что адвокат не должен становиться зависимым от принципала. На момент предоставления ссуды адвокату С. был его доверителем. Действительность кредитных договоров, а также наличие задолженности адвоката перед кредитором С. В соответствии с этими договорами были установлены ACGM по делу о банкротстве к. это судебное решение вступило в силу по результатам рассмотрения дела о банкротстве К. из обращения адвоката К., Поскольку вышестоящий суд указал, что отсутствие подписи кредитора на договорах займа не указывает на то, что они не были заключены, а факт передачи денег С. был задокументирован.
Аргумент К.